Мастер поцелуев - Страница 102

102

Поскольку к тому времени, когда она заполнила все тыквы до самого горлышка, Сокол так и не спустился вниз, Ланна сама отправилась в ту сторону, где стояла баня. Вход в глинобитную хижину закрывало пыльное одеяло. Когда Ланна отодвинула его, в лицо ей сразу пахнуло сухим жаром. Ступив внутрь, она снова опустила за собой одеяло. Небольшие размеры домика позволяли камням разогреть его довольно быстро, а глиняные стены хорошо держали тепло. Гладкие валуны стояли в центре. Ланна набрала в горстку немного воды и плеснула на один из них. Капли воды зашипели, запрыгали и почти сразу же испарились.

Оставив тыквы в хижине, Ланна вышла наружу и взглянула на пещеру. Но не заметила никаких признаков Сокола. Ей не терпелось опробовать баню, и, не дожидаясь его, она быстро разделась, аккуратно свернула белье, джинсы, блузку и положила все это у самого входа.

И прежде чем осенний холодок успел куснуть ее обнаженное тело, она уже скользнула внутрь. Теперь, когда на ней не было ничего, она смело плеснула побольше воды на камни, так что воздух в баньке сразу же наполнился паром. Ланна села, блаженно вытянула ноги и закинула руки за голову. И через секунду почувствовала, как влажный пар проникает в тело, сквозь каждую пору кожи. Тело, уставшее от напряжения за эти сутки, начало обмякать. Прикрыв глаза, она отдалась этому приятному чувству.

Легкая волна холодка вдруг коснулась тела. Ланна открыла глаза и посмотрела на вошедшего Сокола. На нем была только легкая набедренная повязка. Ланна почувствовала, как сердце ее забилось сильнее, а в горле застыл непонятный комок, и волна возбуждения прошла по телу.

– Камни страшно горячие, – пробормотала она. – Надеюсь, ты ничего не имеешь против того, что я вошла первой, не дождавшись тебя.

– Нет, конечно. – Сокол плеснул еще пригоршню воды, и со всех сторон их окружили клубы пара.

Завороженная тем, как капельки пота блестят на его коже, Ланна упустила тот момент, когда он развязал набедренную повязку и аккуратно положил ее на пол. Она мгновенно почувствовала, как жар одновременно охватил ее и снаружи и опалил изнутри – ей стало трудно дышать.

С грацией, присущей только животным, Сокол лег на полу рядом с ней, не отрывая взгляда от ее глаз. Дикая простота хижины, их нагота и близость растопили корку, под которой таилась вулканическая лава. Сокол протянул к ней руку, погрузив пальцы в пену каштановых волос, глядя прямо в пылающее лицо Ланны. Только легкий вздох желанного облегчения сорвался с ее губ, когда Сокол прижался к ним своими губами.

Проведя ладонью по гладкой шелковистой коже Сокола, Ланна ощутила, как налились его мускулы на спине и на руках. Губы их жадно искали друг друга, не в силах утолить жажды близости.

Он провел рукой по ее возбужденному телу, и под его ладонью оно становилось как будто еще горячее. Казалось, что Сокол продлевает муку наслаждения, желая настроить каждую клеточку тела на нужный лад. Запах, исходящий от Сокола, – запах степи, травы, солнца, еще более обострял чувства, заглушал все, кроме нарастающей и ноющей боли в теле.

Когда губы Сокола прильнули к ее груди, Ланна подалась вперед, выгнувшись к нему навстречу, не в силах вынести эту пытку наслаждением. Теперь он открыл рот, чтобы принять в себя розовый бутон набухшего соска. Почти животный стон сорвался с ее губ, когда она почувствовала, как ее лоно в ответ на это прикосновение сжалось. Рука Сокола скользнула ниже, чтобы немного унять мучительную боль желания, но только новая волна истомы разлилась по телу медовой сладостью желания. Мечущиеся пальцы, трепещущее тело Ланны молили его об одном: унять эту боль, которую причиняли и его губы, и его руки.

И тогда он снова накрыл ее губы поцелуем, заполнив ее рот затвердевшим языком, а сам лег сверху и медленно вошел в нее, заполнив ее лоно так же, как оказался заполненным и ее рот. Влажный жар снова опалил ее изнутри. И тяжесть его тела еще более затруднила дыхание.

Ей с трудом удалось освободить свои губы, чтобы проговорить:

– Сокол, это слишком тяжело для меня. Я задыхаюсь от жара и от тяжести!

Одним неуловимым движением он перевернулся, так что Ланна оказалась сверху. Слегка приподняв ее над собой, он жадным взором окинул ее обнаженное тело, ее округлые груди.

– Думаю, так тебе будет намного легче, – с легкой насмешкой проговорил он.

И снова его руки скользнули по телу – нежные, возбужденные и жадные одновременно. Медовый жар опять заполнил лоно. Тела их рванулись навстречу друг другу и слились в одном бешеном ритме. Страсть захватила Ланну целиком. Странным образом она чувствовала единство слияния не только их тел, но и духа.

И когда она, обессиленная, лежала в объятиях Сокола, магия этого переживания не покидала Ланну. Ей никак не удавалось найти подходящих слов, чтобы выразить свои чувства. И, закрыв глаза, она наслаждалась непередаваемым ощущением пережитого. Сокол шевельнулся под ней, проведя рукой по вспотевшей коже. Она что-то пробормотала протестующе, не желая выходить из этого блаженного состояния.

– Этот пар высосет из нас все соки, – слегка осевшим голосом предупредил он.

Ланна отодвинулась в сторону, давая ему подняться, но не отрывала взгляда затуманившихся глаз от него. Он помог ей встать и взял на руки. Ланна обвила его шею руками, прижимаясь к его груди, и принялась покрывать быстрыми поцелуями теплую влажную кожу.

Сокол, откинув одеяло на двери, по плечи высунулся наружу. После влажного жара и полумрака яркое солнце ослепило их. Ланна прикрыла глаза и еще теснее прильнула к его теплому телу. Сокол не опустил ее на землю, а продолжал нести на руках.

102